Неточные совпадения
Замолчали, прислушиваясь. Клим стоял у буфета, крепко вытирая руки платком. Лидия
сидела неподвижно, упорно глядя
на золотое копьецо свечи. Мелкие мысли одолевали Клима. «Доктор говорил с Лидией почтительно, как с дамой. Это, конечно, потому, что Варавка играет в городе все более видную роль. Снова в городе начнут говорить о ней, как говорили о детском ее романе с Туробоевым. Неприятно, что Макарова уложили
на мою постель. Лучше бы отвести его
на чердак. И ему спокойней».
— Какая, к черту, полиция? Полиция спряталась. Говорят, будто бы
на чердаках сидит, готовится из пулеметов стрелять… Ты что — нездоров?
Он подвергался самым разнообразным приключениям: ночевал в болотах,
на деревьях,
на крышах, под мостами,
сиживал не раз взаперти
на чердаках, в погребах и сараях, лишался ружья, собаки, самых необходимых одеяний, бывал бит сильно и долго — и все-таки, через несколько времени, возвращался домой, одетый, с ружьем и с собакой.
— Не иначе, как
на чердак… А кому они мешали! Ах, да что про старое вспоминать! Нынче взойдешь в девичью-то — словно в гробу девки
сидят. Не токма что песню спеть, и слово молвить промежду себя боятся. А при покойнице матушке…
Он почти перестал выходить из дома, всё
сидел одиноко
на чердаке, читая таинственную книгу «Записки моего отца».
Но дня через два, войдя зачем-то
на чердак к нему, я увидал, что он,
сидя на полу пред открытой укладкой, разбирает в ней бумаги, а
на стуле лежат его любимые святцы — двенадцать листов толстой серой бумаги, разделенных
на квадраты по числу дней в месяце, и в каждом квадрате — фигурки всех святых дня.
Мне не нравилось, что она зажимает рот, я убежал от нее, залез
на крышу дома и долго
сидел там за трубой. Да, мне очень хотелось озорничать, говорить всем злые слова, и было трудно побороть это желание, а пришлось побороть: однажды я намазал стулья будущего вотчима и новой бабушки вишневым клеем, оба они прилипли; это было очень смешно, но когда дед отколотил меня,
на чердак ко мне пришла мать, привлекла меня к себе, крепко сжала коленями и сказала...
Сижу я
на чердаке,
С ножницами в руке.
Режу бумагу, режу…
Скушно мне, невеже!
Пыл бы я собакой —
Бегал бы где хотел,
А теперь орет
на меня всякой:
Сиди да молчи, пострел,
Молчи, пока цел!
Дома я залез
на чердак и долго
сидел там, вспоминая все необъяснимо жестокое, что так обильно встречалось
на пути моем. Особенно ярко и живо вспомнился мне маленький солдатик из Сарапула, — стоит передо мной и, словно живой, спрашивает...
Послали за попом, а она начала икать, да и померла, мы и не заметили — когда; уж поп, придя, сказал. Сказал он, а Шакир сморщился, да боком-боком в сени и лезет
на чердак, цапаясь за стену и перила, как пьяный. Я — за ним: «Куда ты?» Не понимает, сел
на ступень, шепчет: «Алла, алла!» Начал я его уговаривать, а сказать-то нечего, — против смерти что скажешь? Обнял и молчу. Час, наверно,
сидели мы так, молча.
Личность и положение Зайончека возбуждали внимание и любопытство всех голубей и голубок этой парижской голубятни, но никто не имел этого любопытства настолько, чтобы упорно стремиться к уяснению, что в самом деле за птица этот m-r!e pretre Zajonczek и что такое он делает, зачем
сидит на этом батиньольском
чердаке?
Кончится беседа, — я иду к себе,
на чердак, и
сижу там, у открытого окна, глядя
на уснувшее село и в поля, где непоколебимо властвует молчание. Ночная мгла пронизана блеском звезд, тем более близких земле, чем дальше они от меня. Безмолвие внушительно сжимает сердце, а мысль растекается в безграничии пространства, и я вижу тысячи деревень, так же молча прижавшихся к плоской земле, как притиснуто к ней наше село. Неподвижность, тишина.
Из окна
чердака видна часть села, овраг против нашей избы, в нем — крыши бань, среди кустов. За оврагом — сады и черные поля; мягкими увалами они уходили к синему гребню леса,
на горизонте. Верхом
на коньке крыши бани
сидел синий мужик, держа в руке топор, а другую руку прислонил ко лбу, глядя
на Волгу, вниз. Скрипела телега, надсадно мычала корова, шумели ручьи. Из ворот избы вышла старуха, вся в черном, и, оборотясь к воротам, сказала крепко...
К Хохлу приезжали осторожные люди, он уходил с ними
на чердак ко мне и часами
сидел там.
Она
на чердак;
сидит и дрожит, глупая баба, а потом видит, что панночка к ней идет и
на чердак; кинулась
на нее и начала глупую бабу кусать.
Заберется, бывало, Гаранька
на чердак и зимним временем, плотно прижавшись к чуть теплой трубе,
сидит по нескольку часов над каким-нибудь «Цветником» либо «Прологом», а по воскресеньям и понедельникам уходил в не совсем еще остывшую после субботней топки баню и там до поздних сумерек просиживал над книгой.
Но люди верующие, которым нет дела ни до каких анализов, проводили свое время гораздо лучше и извлекли из него более для себя интересного: некоторые из них, отличавшиеся особенною чуткостью и терпением,
сидели у Сафронихи до тех пор, пока сами сподобились слышать сквозь дверь, как
на чердаке кто-то как будто вздыхает и тихо потопывает, точно душа, в аду мучимая.
Нужно было теперь ждать до утра, оставаться здесь ночевать, а был еще только шестой час, и им представлялись длинный вечер, потом длинная, темная ночь, скука, неудобство их постелей, тараканы, утренний холод; и, прислушиваясь к метели, которая выла в трубе и
на чердаке, они оба думали о том, как всё это непохоже
на жизнь, которой они хотели бы для себя и о которой когда-то мечтали, и как оба они далеки от своих сверстников, которые теперь в городе ходят по освещенным улицам, не замечая непогоды, или собираются теперь в театр, или
сидят в кабинетах за книгой.
— Ну вот уже и свинья! Зачем же так обижать? Он свинья, да пред смертью
на чердаке испостился и, покаясь отцу Флавиану, во всем прощении христианском помер и весь обряд соблюл, а теперь, может быть, уже и с праотцами в лоне Авраамовом
сидит да беседует и про тебя им сказывает, а они смеются; а ты вот не свинья, а, за его столом
сидя, его же и порочишь. Рассуди-ка, кто из вас больше свинья-то вышел?